Блог

Aug 12, 2023

Вне сети: кузнец, усадьба и стая цесарок

Майк Уитмор задумчиво шел по мелкому гравию своего цеха к мехам. В угольном поддоне послушное красное свечение противоречит температуре, достигнутой после нескольких резких рывков.

Майк Уитмор задумчиво шел по мелкому гравию своего цеха к мехам. В угольном поддоне послушное красное свечение противоречит температуре, достигнутой после нескольких резких нажатий на сильфоны. Уитмор протягивает руку и дергает деревянную ручку привычными движениями, пока куча угля оживает. Крошечные угли от волнения взлетают вверх, а затем исчезают в прохладном воздухе штата Мэн.

Уитмора можно назвать «средним ростом», но это трудно сказать, потому что он всегда в движении, а когда он останавливается, то приседает над куском металла, с которым, кажется, разговаривает. Создается впечатление, что он встает и уходит в широкополую кожаную шляпу, которую носит, под ней непослушные серебристые волосы, а спереди гордо возвышается эмблема морской пехоты. Когда он улыбается, а это случается часто, можно увидеть большую часть оставшихся у него зубов и сверкающее любопытство в его глазах.

Кузнечное дело, по словам Уитмора, «просто уговаривает металл делать то, что я хочу».

В истории Уитмора это было что угодно: от вытаскивания рыболовного крючка из какого-то куска до выбивания гика и мачты для двухмачтовой шхуны. Иногда это дверная фурнитура. Сегодня это декоративный профиль Селкиркских гор, сделанный из длинного прутка стали 1020. Его повесят над дверью моего нового дома, своего рода талисман на удачу. Подкова, отметил Уитмор, вряд ли была оригинальной.

Уитмор не знаком с этими горами на северо-западе, но я нарисовал для него линию на листе бумаги. Он вырос на севере штата Мэн, провел большую часть своей жизни в Техасе, занимаясь тем или иным способом металлом, а затем вернулся в страну своего детства, в усадьбу со своей женой Шерил. Ему уже за 60, но он говорит, что чувствует себя на 40. Его юношеская энергия проявляется в каждом уголке их обширной территории.

Каждая доска для каждого здания была выфрезерована из деревьев на его земле и пропущена через его собственные руки. Пруд выкопал его отец в семидесятых годах. Участок сквоша сползает по пышному склону с цветами размером с голову. На огороде растет дугой лук, капуста и морковь. Травы прорастают здесь или там в бушелях сладкой мяты или острого орегано возле теплицы, наполненной молодыми помидорами. Солнечные панели, направленные к южному небу, обеспечивают всю необходимую им энергию.

Все это скорее необходимость для Уитморов. Нужно жилье и туалет, установленный где-то между садом и домом. («Мы с Шерил не передвигаемся так быстро, как раньше», — сказал он в отделе разрешений.) Хотя кажется, что каждое здание, качели, ведро с цветущими цветами созданы с мыслью и заботой, ничто не показывает это так, как почти как кузница.

Уитмор занимался кузнечным делом большую часть своей жизни, но его преданность не только ремеслу. Он построил мастерскую, максимально приближенную к подлинным историческим кузнецам, и сохраняет трепетную верность их методам. Вот почему он установил только пару слабых лампочек Эдисона и спрятал паяльную лампу в дальнем конце.

Мехи – то, что используется для подачи воздуха в угли – были изготовлены им вручную с помощью рисунков из потрепанной книги о традиционных методах кузнечного дела 1800-х годов. Сверлильный станок с ручным управлением, висевший на стене, не работал, пока он не наткнулся на запасной патрон подходящего размера в магазине барахла. Он торговался примерно за 30 долларов, в основном из принципа.

Уитмор вытаскивает из угля светящийся стержень. Он советует не смотреть слишком долго в центр, поскольку горячий белый свет может повредить глаза. Хотя его уголь антрацитовый, он отмечает, что «настоящий кузнец» будет использовать битуминозный уголь из-за его нагревательных свойств. Он кладет жезл на наковальню, а в свободной руке держит молот. Несколькими уверенными ударами он добавляет такту текстуру в ритмичной музыке, которая на мгновение заглушает непрерывное визг цесарок.

«Они едят клещей», — сказал Уитмор, как будто он уже давно отключился от их палеолитического кудахтанья, считая его частью симфонии кур, уток и гусей.